Вот разве что женщин красивых любил. Много любил…

– Это не грех. Это было всего лишь неосознанное стремление к Сохранению Гена при осознанной Свободе Выбора.

– Молодец! Красиво сказал, однако! Я бы так не смог.

– Это ты так похвалил меня, что ли?

– Прости, Господи! Я просто восхитился. Продолжим. Какой-то я безгрешный сам у себя получился? А ведь я таким не слыву.

– Это ты безгрешен только в своей собственной системе оценок грехов и добродетелей. Может, для тебя этого и достаточно. Что еще ты хотел бы сказать мне?

– Мне очень важно поблагодарить Тебя, Господи, за жизнь, что дал Ты мне. За все лишения и потери, за все счастливые обретения, которые вели меня к Последней Вере. За то, что никогда не покидал меня, за то, что всегда укреплял мой дух в тяжелые минуты и ни разу не довел переступить через себя.

Спасибо Тебе за друзей, что дал мне. Умнейших и благороднейших. С ними я узнал, что такое плечо друга в бою. С ними прошли лучшие годы моей жизни. Это были люди безграничной, необузданной Свободы Выбора, и потому многие из них ушли к Тебе, не дожив до срока. Ты родил их свободными в несвободной стране. По завету Христа через Матфея, они прошли по жизни «тесными вратами». И после них я не могу более не только общаться, но даже и сидеть за одним столом с теми, кто добровольно выбрал себе путь раба. Прости, Господи!

Спасибо Тебе за женщин, что дал мне. Прекрасных и преданных. Я был счастлив с ними, со всеми. Прости, Господи, что не смог сделать их счастливыми.

– Свободный человек никому не может дать счастья, разве только научить Свободе…

– Спасибо Тебе, Господи, за все-все. Спасибо за грохот океанского прибоя, за предрассветную гладь озера, за африканский закат, за солнце сквозь листву, за лунную дорожку в ночном море, за весенний ветер в лицо, за запах моря, за прощальный крик лебедя в осеннем небе и за первый смех ребенка. Именно в такие мгновения у меня возникало то острое, щемящее чувство Твоего незримого, но осязаемого присутствия. Спасибо!

– Хочешь ли ты попросить меня о чем-либо?

– Ты ведь знаешь меня, Господи, я никогда и ни о чем Тебя не просил. Но сейчас попрошу. Там, у Тебя, мои родители. Присмотри за ними.

– Еще?

– Упокой души друзей моих. Тех, кто уже ушел к Тебе. Маялись они при жизни, потому что нелегко живется тем, кто сам вершит свой Выбор, чьи души беспрестанно пребывают в состоянии Выбора. И прими с милостью мятущиеся души тех немногих оставшихся, когда настанет их час.

– А как насчет твоей собственной души?

– Она покойна, мой Бог. Покойна с тех пор, как я принял Последнюю Веру. Нет больше сомнений, всю жизнь терзавших душу, и она обрела покой уже здесь, на земле.

– Жалеешь ли о чем?

– Нет! Ни о чем не жалею. О чем может жалеть человек, делавший все в своей жизни по собственной воле, по собственной Свободе Выбора? Да и вообще, сожалеть о прошлом – это все равно что сожалеть о том, что время течет только в одну сторону…

– С кем бы ты хотел быть здесь, когда придешь ко мне?

– А что? Есть Свобода Выбора?

– Почему нет? Где же ей быть, как не здесь? Вот помнится случай, когда умер на Земле один из ваших пророков по имени Махатма Ганди. Мы его, конечно, здесь, в чистилище, не задерживали и сразу пропустили. Так я даже не успел спросить его, с кем рядом он хотел бы проводить время здесь, как он, даже не взглянув на меня, пролетел мимо прямиком ко Льву Толстому:

«Господин Толстой, я так счастлив, я так давно мечтал пообщаться с вами! Мы с вами переписывались на земле. Помните?» – «Здравствуй, здравствуй, дорогой Мохандас! Конечно, помню! Только вот незадача, сам столько лет ждал встречи с Экклезиастом и только что получил аудиенцию. Что же делать? А знаешь что, полетели вместе! Я скажу Экклезиасту, что ты со мной».

Так что я повторяю свой вопрос. С кем бы ты хотел быть здесь, когда придешь ко мне?

– С друзьями молодости!

– Ну что ж… Тогда до последней встречи?

– До встречи без расставаний…